О ветеране труда, шахтере Леониде Михайловиче Вилкове

С каких пор прижился на казахстанской земле русский род Вилковых, младшему его продолжателю неведомо. Но слышал Леонид Михайлович, что составляли родословную простые труженики. Наглядный тому пример являли мать с отцом и обе старшие сестры, не знавшие ни минуты покоя. Трудиться любил и Леня. И сейчас, несмотря на пенсионный возраст, рад повозиться во дворе, в огороде, сходить в магазин, на спортивные соревнования, пообщаться с семьей дочери, с внуками, к которым особенно привязан.

– Ты знаешь, после встречи с ними будто свежая струя в меня вливается, болячки отходят в сторону, – широко улыбается мой собеседник и ровесник, вздымая при этом грудь и полусогнутые руки со сжатыми кулаками. – Кажется, еще не все растрачено, а? А вот любезная моя Татьяна Владимировна то туда не пускает, то сюда. Правда, на первомайский митинг ходили вместе – как не поддержать людей труда. Тут мы едины. Вижу, что жалеет. Сама, однако, и на службу бегает, и по нашему хозяйству хлопочет. Добро, что мы сантехнику в квартире сварганили – какая-никакая, а подмога. А мне, веришь, неловко перед ней. Сейчас мыслю Юре – зятю, помогать. Стоящее он задумал дело – землю пахать, скотинку растить. Хорошо бы и внуки присоединились.  

– А может ребята городскую суету предпочтут? Видишь, какая сейчас тенденция в моде – молодежь в город стремится. Разве парням захочется отстать? И тут им дедушка Леня самый лучший пример. Не он ли всю свою молодость, как я знаю, да даже больше, полжизни, топал по городским улицам?

– Ну, в мою молодость было другое время. Не суетливое, наполненное большими и ясными планами. Потеряться, считаю, было сложнее, чем стать нужным, обеспеченным, уважаемым человеком.

– Опять же, как дедушка Леня.

– Ну, скажешь тоже.

– А что, не так, Леонид Михайлович?

Уже в то время, когда устраивался ты на новом месте, в Тасееве, люди говорили о тебе с уважением и гордостью, произнося всего два слова – он шахтер. А люди такой профессии, известно, уважаемы в народе – как моряк или летчик. Само стремление попасть в шахту – уже поступок.

– Нам многим туда хотелось. Но попасть было очень трудно, даже если ты молод и здоров. И перед тобой раскинулся огромный шахтерский город, и добыча угля идет круглосуточно в четыре смены. Вот такой была Караганда в мою молодость. Проживало в ней 75 % русских, занятых угледобычей и шоферским делом. Они хорошо зарабатывали, после 10-летней работы имели право на льготную пенсию. И мне хотелось быть в рядах горняков.

Уже после окончания восьми классов я стал подбираться к заветной цели. Вроде зацепился – нашлась и мне работа, одновременно ходил в вечернюю школу. Затем на курсах получил профессию монтажника. Как раз в этот момент повестку из военкомата принесли. Думал, отправят куда-нибудь в Сибирь или на Дальний Восток. Да, видно, кто-то из горняцкого начальства вмешался, и служба моя проходила в 17 километрах от родной Караганды, в Темиртау, а дослужил уже южнее – в Алма-Ате.

После дембеля все прояснилось окончательно – с работой, с семьей. Свадьбу с Танюшкой играли в День шахтера, увязав эти важные для меня события. С того момента я чувствовал двойную поддержку – и дома, и на производстве. Тебя встречают, провожают, подсказывают, выручают. Бригада, в которой числился, выполняла плановые и авральные задания в передовых шахтах – имени Кирова и Карпачева. Уголь мы не рубили – это делали комбайны. Мы монтировали и ремонтировали все, что находилось в подземелье. Выполнять работы на глубине 900 метров, куда мы опускались в клетях, в полной робе и с

пайками в респираторах, с наушниками или с противогазом было невозможно. Так и работали без них, подшучивая друг над другом, такими чумазыми, запыленными.

Но после каждой смены реабилитировались – душ, молоко, медосмотр, калорийное питание. Благотворно действовали курорты и командировки в села и кишлаки. Занимались оросительными системами. Без воды там никак. Это была обширная зона казахских мелкосопочников – полуступень с сопками, пески засыпают жилища, посевы. А люди умудрялись получать неплохие урожаи, привесы, готовить вкусные национальные блюда. В крестьянских хозяйствах радушные скотоводы и земледельцы подкрепляли нас целебными чаями, кумысами, пловом, овощами. Чего это им стоило – отвоевать у ветров, то, что нужно для жизни, они не рассказали. У нас в городе работа на производстве и занятия в школах прекращались, если температура опускалась ниже 25 градусов. Но и польза была от ветров – город они очищали капитально. По крайней мере, такой черной облачности, как в современном Красноярске, я припомнить не могу. Хотя в Караганде 26 шахт добывали уголь, и день, и ночь загружали им эшелоны.

Когда горняцкая десятилетка закончилась, с супругой мы задумались о переезде. Только куда? На юг Казахстана, к Медео, в Крым, на Кубань, где пришлось отдыхать? Да и не очень хотелось – так к шахте прикипел. Ну, все тут для тебя, зарплата неплохая – 400 рублей и более. Да главное – здоровье не подводило. Еще одну пятилетку вытянул, и направились мы в Сибирь. В Тасееве купили дом без проблем. Сложности возникали с поиском заработка. Только «Прогресс» загудел, как стал чахнуть. Оформился в дорожный участок – там тоже начались перемены. Еще хуже обстояли дела в Усольскомлес-промхозе. Отсюда, бригадой, мы перешли в унитарный РСУ, затем в «Бирюсу», пилили лес. И эти организации закрылись. Тогда устроился сторожить детдом. Мы его с директором и закрыли – замкнули все двери, отдали ключи. Грустно. Больше желания к такому труду не возникало. Вот и живем на пенсии, потихоньку шевелимся. И мыслим помогать детям и внукам. Об этом помнят в каждой семье. Без помощи старших молодым трудно осуществить то, что они хотят, то, что им предлагают. Потому что условия современной жизни совершенно другие.