Сегодня, 7 сентября мы отмечаем 206-летие со дня сражения, которое определило судьбу России.

7 сентября 1812 года, всего в 125 км от Москвы сошлись в бою две великие армии – французская под командованием императора Наполеона I и русская, которую возглавил полководец Михаил Илларионович Кутузов. 

В своей работе «Бородино» (1912) А. В. Геруа пишет: «Французская армия, как известно, состояла из двунадесяти языков и, по меньшей мере, из стольких же понятий…» Наши войска, по словам автора, были достойными соперниками врага: «Касаясь русского офицерского состава, необходимо подчеркнуть, что служили эти офицеры в армии не по принуждению и не вследствие материальных выгод <…> Часть офицеров, выслужившихся из нижних чинов, была высокого качества в военном отношении, потому что это были лучшие из солдат, те, которых выдвинула не только военная служба вообще, но и непрерывная в то время война».

того как французы вторглись на территорию России, решающей битвы ждали обе стороны. Н. П. Михневич пишет в своей книге «Бородинский бой» (1912) следующее: «В 1812 году Наполеон вторгся в Россию с силами, втрое превосходящими в числе русскую армию, и потому, естественно, искал генерального сражения, чтобы сразу окончить войну. Но это ему не удавалось: каждый раз, когда он готовился нанести нам решительный удар, русские ускользали от него и, отступив в полном порядке, сближались со своими подкреплениями и источниками средств для продолжения войны». Но и «в рядах русских, где уже в течение двух с половиной месяцев жило недовольство непрерывным отступлением, стала крепнуть надежда на возможность боя с вторгнувшимся в родные пределы противником. Все от солдата до генерала жаждали решительного сражения», отмечается в уже упомянутой выше работе «Бородино» А. В. Геруа. Таков был примерный расклад сил, и такими были настроения перед Бородинским боем.

На портале Президентской библиотеки хранится электронная копия рапорта князя П. И. Багратиона царю Александру I. Он подал его сразу после Бородинского сражения, в котором получил ранение, ставшее смертельным. Вот что пишет Багратион об этом дне: «26-го, на самом рассвете, неприятель сделал нападение усиленейшее, и сражение началось столь жестокое, отчаянное и убийственное, что едва ли были примеры <…>. В сей день, Всемилостивейший Государь, войско русское показало совершенную неустрашимость и неслыханную храбрость от генерала до солдата».

Другой участник битвы так описывал один из моментов сражения: «Ударили мы на батарею Раевского, и в четверть часа она опять уже была нашею, потому что французы не успели оборотить на нас орудий наших, да и не было от них пользы, потому что истощились заряды... Мы сбросили наши пушки с валу вместе с неприятелем; не было ему пощады, солдаты в ожесточении никого не брали в плен».

Битва продолжалась с раннего утра до поздней ночи. Итог ее таков: «Поистине ужасны были потери, понесенные обеими сторонами в этом бою. Из состава русской армии убитыми и ранеными выбыло 58 тысяч бойцов, французы потеряли около 50 тысяч. Трофеи были одинаковы: мы взяли 13 французских орудий, французы 15 наших», – эти данные приводит П. М. Адрианов в своей работе «Бородинский бой», изданной в Санкт-Петербурге в 1912 году. Н. П. Михневич добавляет: «Из строя выбыло генералов: в русской армии – 22, во французской – 43, поэтому «сражение под Москвою», т.е. Бородинская битва, носит у французов еще кличку «битвы генералов».

Говоря об итогах Бородинского сражения, важно отметить, что оно было обусловлено прежде всего стратегической целесообразностью, направленной на срыв наполеоновского плана достижения победы в одном генеральном сражении, на приостановление дальнейшего продвижения наполеоновской армии к Москве, на создание прочного фундамента будущей победы над врагом. Одну из лучших оценок битве дал сам Наполеон, который в своих мемуарах писал: «Изо всех моих сражений самое ужасное то, которое дал я под Москвою. Французы в нём показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми».