В средствах массовых информации надо больше рассказывать о примерах высокого осознания гражданского долга и бескорыстного служения Отечеству
В этой плеяде и человек, родившийся 21 ноября 1898 года в семье ярославского крестьянина, прожившего 42 года и создавшего детище, которое история за свое спасение подняла на мемориальные пьедесталы многих городов мира, запечатлела в несчетных кинолентах и книгах. «Мы так научились танцевать на наших «кошках», так подкрадываться и совершать броски, что «тигры» и «пантеры» теряли головы», – не раз я слышал от земляка, фронтовика А.И. Машукова, участника Курской битвы.

«Если русская «тридцатьчетверка» прорывалась в наши окопы, – вспоминает в ленинградских мемуарах выживший немецкий генерал Х. Стахов, – наша линия обороны превращалась в горящие руины. Слезы застилали глаза: кругом искореженные орудия, автомобили, раздавленные, развороченные доты и дзоты. Солдаты, смешанные с землей…»

И, тем не менее, сегодня создатель сей легенды мало известен россиянам. В 26 лет он окончил коммунистический институт, десять лет спустя – индустриальный. А трудовую биографию начал писать с 14 лет, когда его взяли в подмастерья на Московскую кондитерскую фабрику. С 1917 по 1922 годы служил в Красной Армии, был ранен. Восстанавливал здоровье на партработе в Вятке, а в 1934-м году заступил на конструкторское поприще. В это время наука нашла средства борьбы с колесно-гусеничными танками. Уже в войне в Испании противотанковая артиллерия погубила большое количество наших БТ и БТ-26. Сам собой встал вопрос: как усилить броневую защиту и увеличить калибры танкового вооружения. За это дело взялся и он, Михаил Кошкин, приняв пост главного конструктора Харьковского завода. Он продвигал проект по созданию гусеничного танка с утолщенной броней. Однако замнаркома обороны Г. Кулик, курировавший танковые проекты, запретил работы, узнав о скорости движения кошкинского «дитяти»: «55 км – это мало. В Европе асфальтовые дороги, по ним надо ехать 80-90 км в час, а ты делаешь тихохода. Отставить». Но Кошкин стоял на своем и, одновременно ведя разработки по созданию быстроходного колесно-гусеничного танка, с помощниками А. Морозовым и Н. Кучеренко трудился над совершенствованием гусеничного А-32 или Т-32. И когда его пригласили на совещание в Москву, конструктор захватил с собой чертежи «колесника» и материалы гусеничного. Привез с надеждой, что его, наконец-то, выслушают. Надежда сбылась. До начала совещания в кабинет вошел Сталин. Собравшиеся замешкались. А Михаил Кошкин моментально развесил чертежи по «гусеничке» поверх уже развешенных в зале по «колеснику» и начал доклад. Г. Кулик вскочил: «Товарищ Сталин, он что-то не то докладывает. Мы этот танк забраковали». Конструктор покачнулся: все, конец. Сталин же сказал без всяких намеков на гнев: «Я думаю, он не меньше всех нас разбирается в танках. Давайте его выслушаем». Взлетевший на седьмое небо, радостный конструктор подробно представил свою концепцию, обозначенную литерой Т-34. Г. Кулик снова запротестовал – никаких перспектив, никаких превосходств». У Михаила Ильича оборвалось сердце – все, пропал. И опять Сталин не повысил голоса: «А по тому танку, на который было выдано задание, вы работали?» «Да, – воспрянул конструктор, снял чертежи «гусенички» и стал рассказывать о колесном, сравнивая с Т-34. Г. Кулик снова вскочил, Сталин его осадил: «У вас, что, шило в одном месте? Думаю, за этим столом танковый вопрос мы не решим. Давайте мы, как это ни тяжело, построим по два экземпляра того и другого и проведем испытания».

С этого времени жизнь харьковского разработчика началась тяжелая. Прежде, чем выйти на госиспытания, ему предписывалось сначала испытать ходовую часть на километраж. Г. Кулик дал военпредам дополнительные инструкции по оценке качества испытываемых машин. Веяло от них предвзятостью: если ломался «колесник», его налаживали, и последующие километры дистанции прибавляли к пройденным, в случае же с Т-34 пройденные километры не засчитывали. И тогда Кошкин решается на отчаянный шаг – садится в кабину и бездорожьем гонит четыре машины в Москву. Правительственная комиссия высоко оценила испытания на полигоне, одобрила запуск машин в производство. Но Г. Кулик назначил дополнительные испытания «трицатьчетверкам» на весну сорок первого года. Каково было слышать это конструктору, видевшему, как немецкие полчища надвигаются на рубежи Родины? И отдает команду своим помощникам о перегоне танков в Харьков дабы быстрее запустить в серию.

На обратной дороге простуда, полученная в холодных харьковских цехах, перешла в острую пневмонию. По возвращению домой его положили в госпиталь, прооперировали, но не спасли. Машина с литерой Т-34 пошла на конвейер, о создателе забыли. Только не Сталин. Когда после битвы под Москвой ему положили на стол списки на награждение, он спросил: «А где Кошкин?». Услышав о смерти конструктора, распорядился: наградить Михаила Ильича Кошкина сталинской премией посмертно, деньги выплатить вдове, оказать семье всемерную поддержку, чтобы родственники конструктора ни в чем не нуждались.

Судьба маршала Григория Кулика сложилась незавидно. За провалы на войне он был разжалован до генерал-майора. Обидевшись, стал винить всех, кроме себя, называл ничтожеством Сталина, пустым местом – Рокоссовского и Жукова. В 1947-м году генерала арестовали, обвинили в членстве организации по борьбе с советской властью и три года спустя расстреляли.

В 1990-м году о Михаиле Ильиче Кошкине вспомнили в связи с 55-летием Победы и присвоили звание Героя Социалистического труда. Посмертно. А танк с литерой Т-34 мировые эксперты признали лучшим средним танком второй мировой войны.

Анатолий СКАКУН.