Разные истории можно услышать в лесу, у реки, уютно расположившись вечером у таежного костра. Давно прошел ужин, и  перед сном, попивая горячий ароматный чай, настоянный на таежных травах, приятно слушать рассказы  собеседников.

Тишина. Тайга затихает и тоже прислушивается...

Разговор вел бывший моряк, отслуживший свой срок на далекой Камчатке. Он увлек меня, а потом и захватил. Уже в годах, но бравада морская из него так и не выветрилась, в глазах мелькали искорки. Да и характера он был заводного, энергия с него так и исходила. Еще перед армией он добился успехов в спорте и стал мастером спорта по боксу. Прибыли они на службу на край света, на Камчатку, на океан. Город, природа, Авачинский залив, корабли, стрельбы, все это тревожило душу и брала гордость – он моряк и служит в Морфлоте. Служба проходит успешно, пошли продвижения по службе, и вскоре он уже служил на самом скоростном катере, который был во флотилии. Все бы хорошо, но характер!

И вскоре гром грянул, за проступок загремел он на гауптвахту, там таких, как он, оказалось немало. А находилась она на сопке и возвышалась над городом. Красивое место – сопка, все окружено деревьями и кустарниками, а с востока вид на морской залив, а далее океан. Красота! Но не для тех, кто попал на эту гарнизонную гауптвахту, а находились здесь и матросы, и солдаты всех родов войск. Дорога вела на сопку травянисто-гравийная, подходила к губе, а далее, проходя мимо ее, уже к вершине, где находился домик с усадьбой самого начальника гауптвахты, где он жил с хозяйкой.

Руководил этим хозяйством по исправлению дисциплины солдат старший прапорщик Кустинов – Устин. Он был  здоровенного роста, с большими руками и огромным животом. Грубиян, да еще и  довольно хитрый, одним словом,  солдафон. По службе к нему претензий не было, он там был постоянным бессменным начальником, «бог и царь», все это знали и не перечили, и служба шла у него своим чередом.

Утром на плацу, делая развод и вращая свои руки за спиной, так как огромный живот ему просто не давал место впереди,  добавлял  тем, кто ему не понравился,  своих семь суток сверху и шел  отдыхать домой или в штаб. Исправительные работы были разные: копание траншей, ремонт в морском порту, разгрузка грузов, а для тех, кто не попадал на работу, маршировка и бег весь день по плацу.

Помощник у него был прапорщик Кощей, как его прозвали солдаты и матросы, тот был худой, но еще более злющий. Но они знали свое дело и занимались «воспитательной» работой. Попасть на 10 суток гауптвахты, это значит, попасть на 17 или более суток, семь суток сверху здесь получал чуть не каждый второй. А еще можно было влететь в 13-ю  камеру, маленькое окошко, которое выходило на северо-восток и не было застеклено, оттуда всегда сквозило, всегда в камере было сыро, а ночью просто холодно. Там можно было всегда подхватить воспаление легких, что многие и получали. Бушлаты ночью от сырого и холодного ветра с океана не спасали.

Но тут подошла весна, и все события развернулись в весеннее время. Наступила суббота, в этот день на гауптвахте решили провести генеральную уборку территории, и после нее солдаты и матросы должны были Устину помочь посадить картофель. Территорию убрали быстро, а вот за территорией пришлось поработать, она вокруг была усыпана пустыми банками из тушенки и консервов. Банки собрали в несколько больших куч и вырыли новую утилизационную яму под откосом горы, чтобы туда все это сбросить и в дальнейшем весь мусор собирать и уносить в нее. Устин уехал по своим неотложным делам с Кощеем в город и должны были вернуться обратно к вечеру, к разводу. Работа спорилась, парни не отлынивали и старались, в это время подошла хозяйка, она шла домой и сказала, что можно приступить к посадке картофеля, она даст посадочный материал. Под охраной группа матросов и солдат ушла на посадку картофеля, а коль это было рядом, то они практически никуда и не уходили. Перекопав пять соток земли, приступили к посадке, но в это время у них родился дерзкий план, они решили проучить и отомстить Устину. Пока охранник Штих балагурил возле ворот гауптвахты со своими такими же охранниками из караула, парни сажали картофель, но не в землю, а в консервные банки, а затем  ровно по рядкам закапывали в землю, все делали аккуратно, охранник этого не видел. Кто этот придумал план, у кого он созрел, сейчас никто и не вспомнит. Но они это сделали. Пять соток картофеля было посажено в банки, и вся технология посадки была выдержана. Доложили хозяйке о том, что работа выполнена, попросили хозяйку принести воды, чтобы попить, что она и сделала, поблагодарила за работу.

 В это время один из матросов спросил, а не говорил ли Виктор Устинович о том, что после посадки картофеля, он разрешает взять из дома телевизор на вечер и они на гауптвахте посмотрят  футбольный матч. Она ответила – нет, но поверив им, разрешила взять телевизор с собой на гауптвахту так, как сказал Устин. Матросы аккуратно принесли телевизор в помещение гарнизонной губы и все вместе с караулом стали смотреть футбольный матч и не заметили, как зашел в помещение хозяин гауптвахты. Он зашел и остолбенел. Солдаты, матросы и караул сидят вместе и смотрят футбольный матч в коридоре гауптвахты. «Что это? – заревел Устин, – Откуда? Кто разрешил? Он все больше и больше расходился. Лицо побагровело. Никак нет, ничего не знаю, убрать! Вынести! К чертовой матери телевизор убрать — топал ногами Устин, лицо его посинело, живот трясся, брючный ремень лопнул. Охранник хватает телевизор и с ним выскакивает во двор, открывает ворота и со всего размаха кидает под откос в яму. Тот летит, ударяется об дерево, разлетается пополам и успокаивается на дне новой ямы. 

Начались разборки, но вскоре, успокоившись и приведя себя в порядок, Устин отправился к себе домой. Дома, сидя за столом и попивая чай, спросил жену, почему так тихо в квартире и телевизор молчит, на что жена ответила, «так его дома нет, ведь ты разрешил матросам его взять на вечер, чтобы они посмотрели футбольный матч». Стакан с чаем выпал из рук Устина, глаза остекленели, он изумленно смотрел на жену, шевелил что-то губами, но ничего сказать не мог. «Я не говорил, я не говорил». На глазах выступили слезы.

Утро началось с разборки. Практически всем, кто сажал картофель и смотрел по телевизору футбол, Устин с «наслаждением» добавил семь суток, остальных заставил маршировать и бегать по плацу весь день. Сам же подошел к вновь вырытой яме и долго смотрел в нее. Там спокойно лежал вдребезги разбитый телевизор. Похлопав руками за спиной и поправив брючный ремень, он вернулся на плац. Долго смотрел, как маршируют матросы и дал новую вводную – подметать плац до зеркальной чистоты. После этого успокоился и уехал по своим делам в штаб.

Дни летели за днями, матросы и солдаты менялись на гауптвахте и никого из тех, кто был очевидцем «знаменитых» событий, не осталось.

Прошло время и уже другие очевидцы рассказывали. Устин  хвалился и всем показывал, особенно соседям, как надо выращивать картофель. Всходы у него на огороде были дружные, ну, просто замечательные. Картофель рос быстрее, чем у кого-либо и уже через месяц ботва  была более метра в высоту. Ровными рядами, как солдаты, она стояла в шеренгах. Ряды ее были четкие, как на параде.

Но подошла осень, и Устин с помощью солдат решил убрать урожай. Что там было? История умалчивает, но крики и рев Устина были слышны на всех кораблях в Аванчинской бухте. Даже волны и те притаились.

Собеседник закончил рассказ. Мы все сидя у костра хохотали, когда представили, как он выкапывал свой урожай картофеля в банках.

Ночь набирала силу, все успокоились и заснули. Костер прогорев, потух, только деревья качали своими вершинами, словно переговаривались между собой. Чего только не бывает на белом свете...

В. Плетюх.